Решение Совета Адвокатской палаты г. Севастополя от 16.03.2021 г. в отношении адвоката К. (нарушение требований ст.25 ФЗ от 31.05.2002 года № 63-ФЗ) "предупреждение"

РЕШЕНИЕ

Совета

Адвокатской палаты города Севастополя

г. Севастополь                                                                                                                  16 марта 2021 г.

Совет Адвокатской палаты г. Севастополя в составе:

Президента Адвокатской палаты: Марчук Ю.И.,Вице-президента: Василевского Е.С.,членов Совета Палаты: Антонова А.В., Еременко А.Б., Карпенко Г.А., Львова В.Г., Широяна В.Г.,

с участием заявителя Ш.,

рассмотрев в закрытом заседании материалы дисциплинарного производства с заключением Квалификационной комиссии, в отношении адвоката К., возбужденного распоряжением Президента АП г. Севастополя №5 от 05.02.2021г. по жалобе Ш.,

УСТАНОВИЛ:

10 февраля 2021 г. в адрес Адвокатской Палаты г. Севастополя в порядке п.п.1 п.1 ст.20 Кодекса профессиональной этики К. требований Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и Кодекса профессиональной этики адвоката.

Заявитель указывает, что для оказания юридической помощи по вопросу о праве на наследство,  15.10.2019 г. она обратилась к адвокату К., состоящего в коллегии адвокатов г. Севастополя «Жерновой и партнеры», который после устной консультации, за вознаграждение в сумме 3000 рублей оформил адвокатский запрос в нотариальную палату г. Севастополя об истребовании свидетельства о смерти, и рекомендовал до получения свидетельства о смерти не предпринимать действий, связанных с принятием наследства, а при получении свидетельства о смерти обратиться в суд с заявлением о восстановлении пропущенного срока принятия наследства.

27.12.2010 г. не дожидаясь ответа на запрос адвоката, она самостоятельно в отделе ЗАГС г. Севастополя получила свидетельство о смерти отца, а после новогодних праздников обратилась к нотариусу с заявлением о вступлении в наследство, однако извещением нотариуса от 14.01.2019 г. была уведомлена о пропуске срока для принятия наследства, с рекомендацией обратиться в суд для восстановления пропущенного срока принятия наследства.

Заявитель полагает, что в результате некомпетентной консультации  адвоката К. в вопросах наследования,  требование  о восстановлении пропущенного срока принятия наследства в судах первой и апелляционной инстанции было оставлено без удовлетворения, несмотря на ее доводы об уважительности причин пропуска срока по вине адвоката К.

Считает, что именно в результате непрофессиональных действий адвоката К.  она лишилась части наследственного имущества.

Кроме того, заявитель отмечает, что при оказании юридической помощи в виде консультации и составления запроса по просьбе адвоката письменное соглашение не заключалось.

Просит привлечь адвоката К. к дисциплинарной ответственности.

10.02.2021 г. Президентом Адвокатской палаты г. Севастополя вынесено распоряжение о возбуждении дисциплинарного производства в отношении адвоката К.

12.02.2021 г. Квалификационной комиссией Адвокатской палаты г. Севастополя вынесено заключение о наличии в действии адвоката К. нарушения статьи 25 Федерального закона от 31.05.2002 года № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации».

Заключением квалификационной комиссии установлено следующее.

В октябре 2019 года Ш. обратилась к адвокату К. с целью получения юридической помощи по вопросу оформления права на наследство. В частности, Ш. было необходимо получить дубликат свидетельства о смерти отца, чтобы впоследствии обратиться с заявлением о принятии наследства в нотариальную контору.

Адвокат К. дал Ш. устную консультацию и направил адвокатский запрос в Нотариальную палату города Севастополя.

Соглашение об оказании юридической помощи между адвокатом К. и Ш. не заключалось, однако факт оказания юридической помощи адвокатом К. в виде устной консультации и направления адвокатского запроса Квалификационная комиссия считает установленным. Данное обстоятельство не оспаривается адвокатом К., подтверждается объяснениями сторон и имеющейся в материалах дела копией адвокатского запроса.

Из объяснений Ш. следует, что иных услуг адвокат К. не оказывал. Впоследствии Ш. обратилась в суд с исковым заявлением о восстановлении срока для принятия наследства. За помощью в подготовке искового заявления и представительству в суде Ш. обратилась к другому юристу.

Решением Ленинского районного суда г. Севастополя от 23 июля 2020 года по делу №2-451/2020 в удовлетворении иска Ш. о восстановлении срока для принятия наследства было отказано. Отказывая в иске Ш., суд указал, что неоднократное обращение Ш. в различные органы за выдачей свидетельства о смерти Ш. не могут являться уважительными причинами пропуская срока для принятия наследства, так как сторона должна доказать невозможность в силу физических или юридических препятствий знать и об открытии наследства. Каких-либо медицинских документов, свидетельствующих о том, что истица находилась на стационарном лечении в связи с заболеванием и не имела возможности обратиться к нотариусу с заявлением о принятии наследства, суду не представлено. Исключительных обстоятельств, лишивших истца возможности принять наследственное имущество в течение шести месяцев после того, как ей стало известно об открытии наследства, не имеется, в связи с чем отсутствуют основания для восстановления срока для принятия наследства.

Апелляционным определением Севастопольского городского суда от 26 ноября 2020 года решение Ленинского районного суда г. Севастополя от 23 июля отменено, однако этим апелляционным определением в удовлетворении исковых требований Ш. также было отказано.

Из содержания апелляционного определения следует, что решение суда первой инстанции отменено ввиду рассмотрения судом апелляционной инстанции по правилам производства в суде первой инстанции без учёта особенностей главы 39 ГПК РФ. При этом судом апелляционной инстанции принято решение, по сути аналогичное решению суда первой инстанции.

В апелляционном определении также указано, что 25.06.2015 года К. составил нотариально удостоверенное завещание, которым он завещал Ш. квартиру, расположенную по адресу: г. Севастополь, ул. Н.Музыки, д.10 кв.6.

10.12.2018 года К. умер. Призванный к наследованию по завещанию Ш. наследственное имущество, открывшееся после смерти наследодателя К., способом подачи соответствующего заявления не принял.

4 июня 2019 года, то есть до истечения шестимесячного срока принятия открывшегося наследства, Ш. умер, не оставив завещание на случай своей смерти.

Ш. пропустила оба срока принятия наследства: трёхмесячный срок для принятия наследства в порядке наследственной трансмиссии после смерти К., а также шестимесячный срок на принятие наследства после смерти своего отца Ш. При этом просила лишь о восстановлении последнего срока.

Оценивая мотивы пропуска срока для принятия наследства, судебная коллегия отметила, что обстоятельств, связанных с личностью истца (тяжёлая болезнь, беспомощное состояние, неграмотность и тому подобное), которые могли бы свидетельствовать об уважительных причинах, Ш. приведено не было, и судом апелляционной инстанции не установлено, в материалах дела такие сведения также отсутствуют.

Указание на наличие препятствий у Ш. для получения свидетельства о смерти своего отца, вопреки её позиции и доводам апелляционной жалобы, основанным на ошибочном толковании норм наследственного законодательства, не лишали её возможности и при отсутствии свидетельства о смерти реализовать свои наследственные права в предусмотренном порядке путём обращения в установленный законом срок к нотариусу с заявлением о принятии наследства после Ш.

Вместе с тем Ш., присутствовавшая на похоронах отца, доказательств своевременного обращения к нотариусу для принятия наследства не представила, а равно не подтвердила свои доводы о том, что в принятии её заявления было отказано именно в виду непредоставления свидетельства о смерти Ш.

Судебная коллегия пришла к выводу о том, что указанные Ш. причины пропуска шестимесячного срока на принятие наследства действующим наследственным законодательством в качестве уважительных причин не признаются.

Также судебная коллегия обратила внимание на то, что Ш. не ссылалась на обстоятельства фактического принятия наследства кого-либо из наследников, не обращалась к нотариусу с заявлением о принятии наследства в порядке наследственной трансмиссии и не требовала восстановить пропущенный для этого трёхмесячный срок.

Заявитель Ш. на заседании Совета с заключением Квалификационной комиссии согласилась.

Адвокат К. на заседание Совета Адвокатской палаты не явился, уведомлялся надлежащим образом.

В соответствии с ч.5 ст.24 КПЭА неявка кого-либо из участников дисциплинарного производства не препятствует разбирательству и принятию решения.

Изучив жалобу, материалы дисциплинарного производства в отношении адвоката К., Совет Адвокатской палаты г. Севастополя приходит к выводу о том, что Квалификационная комиссия правильно установила все фактические обстоятельства дела и дала верную квалификацию по допущенному адвокатом К. нарушениям законодательства об адвокатуре и адвокатской деятельности.

Согласно ст.25 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» адвокатская деятельность осуществляется на основе соглашения между адвокатом и доверителем, которое представляет собой гражданско-правовой договор, заключаемый в простой письменной форме между доверителем и адвокатом (адвокатами), на оказание юридической помощи самому доверителю или назначенному им лицу.

В соответствии с п.п.4 п.1 ст.7 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» адвокат обязан соблюдать кодекс профессиональной этики адвоката и исполнять решения органов адвокатской палаты субъекта Российской Федерации, Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации, принятые в пределах их компетенции.

В соответствии со ст.5 КПЭА профессиональная деятельность адвоката, а также убежденность доверителя в порядочности, честности и добросовестности адвоката являются необходимыми условиями доверия к нему. Адвокат должен избегать действий (бездействия), направленных к подрыву доверия к нему или к адвокатуре. Злоупотребление доверием несовместимо со званием адвоката.

Согласно п. 5 ст.22 Федерального закона от  31.05.2002 года № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» соглашение об оказании юридической помощи в коллегии адвокатов заключаются между адвокатом и доверителем и регистрируются в документации коллегии адвокатов.

Согласно сообщению Коллегии адвокатов «Жерновой и партнеры» города Севастополя от 12.02.2021 года за исх.№10, коллегией адвокатов «Жерновой и партнеры» не регистрировалось соглашение, заключенное адвокатом К. с Ш., в кассу адвокатского образования денежные средства за вознаграждение адвоката К. по соглашению об оказании юридической помощи не поступало. Указанные сведения не оспариваются адвокатом К., поэтому дисциплинарное обвинение, в части оказания юридической помощи без заключения письменного соглашения находят свое подтверждение.

Вместе с тем, Совет соглашается с выводом Квалификационной комиссии об отсутствии нарушения со стороны адвоката К., поскольку доводы заявителя о некомпетентной и непрофессиональной юридической помощи, вследствие которого Ш. получила неблагоприятный результат не подтверждены конкретными доказательствами.

По делу не имеются доказательства с каким именно вопросом за консультацией обратилась Ш. к адвокату К. и какие обстоятельства она ему сообщила, следовательно установить какие рекомендации давал адвокат в ходе консультации не представляется возможным.

Приобщенные по просьбе заявителя скриншоты переписки с адвокатом, а также копия адвокатского запроса не опровергают объяснения К.

Совет палаты отмечает, что добросовестность действий адвоката презюмируется. Следовательно, как и любая иная презумпция, она может быть опровергнута путем предоставления соответствующих доказательств обратного. Тогда как доводы заявителя, изложенные в жалобе, не презюмируются, и подлежат доказыванию по общим правилам с учетом принципа состязательности и презумпции невиновности адвоката, привлекаемого к дисциплинарной ответственности.

Таким образом, заслуживающим внимания по делу нашли доводы жалобы об оказании адвокатом К. юридической помощи в отсутствие надлежаще оформленного соглашения и невнесения в кассу адвокатского образования полученного от заявителя вознаграждения.

В этой части, Совет признает презумпцию добросовестности адвоката К. опровергнутой а вину за неисполнение адвокатом К. вопреки предписаниям статьи 25 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» выразившееся в оказании юридической помощи при отсутствии надлежащего оформления отношений с доверителем.

При этом, Совет отмечает, что профессиональная деятельность адвоката в отсутствии соглашения априори является обстоятельством, позволяющим доверителю усомниться в порядочности, честности и добросовестности адвоката, может явиться причиной утраты доверия к нему. Надлежащее исполнение адвокатом требования законодательства о простой письменной форме соглашения, внесение денег в кассу адвокатского образования, совершение наличных расчетов в офисе, включение в соглашение всех значимых условий внесения вознаграждения (кем, каким способом) в случае осуществления финансирования третьим лицом в большинстве случаев предотвращает возможность возникновения и развития конфликта с доверителем.

Требование к форме и содержанию соглашения об оказании юридической помощи должны соблюдаться в силу того, что они нормативно закреплены и, следовательно, являются общеобязательными.

Именно адвокат, как наиболее профессиональная сторона договора, обязан обеспечить высокую степень при принятии и исполнении поручения по представлению интересов доверителей.

В соответствии с пунктом 1 статьи  18 Кодекса профессиональной этики адвоката нарушение адвокатом требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и настоящего Кодекса, совершенное умышленно или по грубой неосторожности, влечет применение мер дисциплинарной ответственности, предусмотренных законодательством об адвокатской деятельности и адвокатуре и настоящим Кодексом.

Избирая меру дисциплинарной ответственности адвокату К.  в соответствии с требованиями п. 4 ст.  18 КПЭА за допущенное нарушения, Совет принимает во внимание, что они носят умышленный характер, приводит к подрыву доверия к адвокату и к адвокатуре как со стороны получателей юридической помощи, так и со стороны государства.

Учитывая тяжесть совершенного проступка, обстоятельства его совершения, Совет приходит к выводу о применении к адвокату К. меры дисциплинарной ответственности в виде предупреждения как в наибольшей степени отвечающей требованию справедливости дисциплинарного разбирательства,  предусмотренному п. 3 ст.   19 КПЭА. Более мягкая мера ответственности, не только не отвечало бы требованиям справедливости дисциплинарного разбирательства, но и давала бы основание полагать, что адвокатское сообщество считает подобное профессиональное поведение адвоката допустимым.

На основании изложенного, в соответствии со ст. 31 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», ст.ст. 18-25 Кодекса профессиональной этики адвоката, Совет Адвокатской палаты города Севастополя,

  РЕШИЛ:

1. Признать в бездействиях адвоката К. нарушения требований статьи 25 Федерального закона от 31.05.2002 года № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации».

2.Применить к адвокату К. меру дисциплинарной ответственности в виде «предупреждения».